Чужая глубина - Страница 69

— Да, теперь я знаю, как попасть в Покинутый город, — мёртвым голосом отозвался ихтиан.

Впервые в жизни вера Анука пошатнулась, и он засомневался в правильности собственных поступков. Вернее, он усомнился в силе Покровительниц. Сама по себе мысль была настолько ужасной, что он едва устоял на ватных ногах. Раньше ихтиан никогда бы не посмел даже предположить подобное, а теперь его рассуждения вели в царство отчаянья. Он пробовал молиться, взывать к силе глубин, но все было напрасно. Покровительницы не собирались прощать неразумных детей, и именно по этой причине от былого величия запретных земель не осталось и следа.

А как же голос? — обратился сам к себе ихтиан.

Голос, голос, голос…. В его голове он теперь звучал без остановки, контролируя практически каждый шаг. Только по какой-то неведомой ихтиану причине, как бы он ни старался и какие бы инструкции ни получал, противопоставить беспринципным действиям людей ничего не мог. Ему оставалось только расписываться в собственном бессилии, уповать на банальный закон справедливости.

Ихтиан припомнил те времена, когда его народ жил в Покинутом городе. Они приносили дары Покровителям и разводили молельные костры. Возводили гроты в их честь и получали в дар невероятную силу.

В те времена священные голоса слышал чуть ли не каждый житель города, и в трудный час ихтианы поступали именно так, как велели им богини. У них была мощная защита — те существа, что пришли в этот мир по приказу подводных сестёр. Ихтианы делили их на хранителей и стражей. Одни сохраняли покой Порога, отделяющего город от внешнего мира, другие обучали нечеловеков жить в гармонии с более древними существами, что родились в самом сердце земли. Но главное, у подводных жителей была сила! Сила, которой не мог противостоять никто, даже эти своевольные жители Поверхности.

Раньше люди никогда не осмелились бы так безнаказанно вести себя в Подземье. Даже если бы вооружились до зубов и прибегли к помощи своих сложным железных машин. Ничего бы у них не вышло, потому что нельзя противостоять самой природе вещей. Такое правило было испокон веков — чти гармонию и соблюдай заветы, и Покровительницы всего сущего помогут тебе, чтобы не случилось и не произошло.

Так они жили долгие циклы, пока эти наглые людишки не решили запустить свои лапы в священную сокровищницу моря. Именно их Анук винил во всех напастях. А заодно и самого себя.

Почему он позволил себе усомниться? Почему дрогнул под грузом ответственности?

Пусть старый мир давно умер, и под гневом Покровительниц они были изгнаны из священного города. Пусть древние духи лишились силы и теперь способны лишь пугать недругов своим грозным видом. Пусть…Это абсолютно ничего не значит. Ещё ничего не потеряно! И он, мерила подводного мира, сможет изменить ход противостояния.

Анук убеждал себя как тяжело больной, верящий в скорое выздоровление.

Надежда. Она всегда помогает даже в самых безнадёжных ситуациях.

Голос знает, что нужно делать. Он говорит, отвести путников в Покинутый город. Так Анук и поступит. А его опасения? Всего лишь минутная слабость, не более того. Голос не подведёт. Покровительницы всё ведают наперёд. Они сказали Служителю Чета отпустить людей с миром, но тот не послушал, вырыл им яму, в которую угодил сам. А если бы слушал богинь, ничего бы этого не произошло.

Анук отвёл бы людишек в город, из которого нет выхода.

Анук отведёт людишек в город, где живут предки.

Анук не ослушается голоса Природы. Голоса Глубины.

* * *

На обратном пути Гилфрид не проронил ни слова. Он думал, тщательно взвешивая, правильно ли поступил, что предал бригадира, или же решение было опрометчивым, и надо было немного подождать? Не слушать уговоры ренегата? Сомнения плели свою вязь противоречий.

Вынув из нагрудного кармана часы, Большой Ух с грустью взглянул на застывший циферблат. До входа в эту чёртову пещеру они вроде бы снова начали подавать признаки жизни. Но вскоре, когда глубинщики миновали застывший в камне триплан, минутная стрелка в очередной раз замерла между пятёркой и шестёркой. Шестёркой. Даже ближе к ней. И не знаковое ли это событие?

Раньше Гилфрид не обращал внимания на окружавшие его унижение и раболепство перед более сильными соперниками. Благодаря этому он безнаказанно выходил сухим из воды во многих довольно сложных ситуациях. Прислуживал, пресмыкался и позволял над собой властвовать, но при этом, Гилфрид всегда знал, что несмотря ни на что он движется к своей цели широкими шагами. И не важно, что приходится терпеть оскорбления, получать тумаки и благодарить за насмешки. Да и кому какая разница. Привычка, дело такое. Но что же случилось теперь? Связной вроде бы осуществил задуманное — перешёл на сторону сильнейшего, и по идее, его служба должна была наладиться. Но, не успев насладится собственным успехом, он внезапно осознал, что выбранный им путь не такой уж и идеальный, как могло показаться вначале.

Поджав губы, словно строптивая мадам, Гилфрид покосился на мехиканца. Но тот даже не заметил его обиженной физиономии — погрозил связному пальцем, поудобней перехватил стреломёт и принялся подгонять обессилевшего ихтиана.

Осознание безвыходности пришло к Большому Уху не сразу. Он будто выдернул это чувство из глубины приглушенного эфира, когда прозвучал чей-то вкрадчивый голос, похожий на тот, что он услышал на холме долины Ау.

Безысходность. Он сам себя загнал в угол. И как бы ни старался убедить их Крошин, они вовсе не хозяева положения. Здесь правит только Глубина. Её щупальца везде и повсюду, а иллюзия обмана видна даже невооружённым глазом. И как он сразу не догадался? Очевидность момента настолько поразила Гилфрида, что он едва не застонал от обиды. Именно эта проклятая болезнь затуманила им всем мозги. И Гилфрид по собственной воле предал бригадира, переметнулся на сторону вовсе не сильнейшего, а слабейшего подводника.