Чужая глубина - Страница 70

Едва различимое тиканье часов заставило связного встрепенуться. Мир Подземья преподнёс очередной сюрприз. Секундная стрелка, затормозив у цифры двенадцать, все-таки поспешила завершить круг, а минутная нехотя сдвинулась с места на одно деление. Подобное чудо можно было объяснить как угодно: видение, иллюзия или откровенный обман глубины.

«Выкручусь… при первой же возможности… И больше не буду терпеть никогда и ни от кого даже капли унижения», — мысли как-то сами собой чётко сформировали в голове Гилфрида определённый план и последовательность действий. Да и как могло быть иначе? Если ты умеешь изворачиваться, врать, пресмыкаться и плевать хотел на заветы Первых мучеников, выпутаться из любой, даже самой патовой ситуации, не проблема. Главное, не ошибиться и предать окружающих тебя соратников в нужный момент. Раз и навсегда, так чтобы потом тебе не аукнулся этот скользкий поступок. А опыта в подобном деле Гилфриду не занимать.

* * *

Всё та же кружка — целёхонькая, без единой трещины. Все те же замершие датчики приборов и едва ощутимое потрескивание пробивается сквозь вязкую маету ожидания. Непонятно кого, неизвестно чего. Может быть, спасения, а может быть… Нет, скорее, именно смерти. Ведь Глубина не отпускает! Никогда и ни при каких обстоятельствах. И последствия её влияния накроют тебя с головой. Не сейчас, так через много месяцев или лет. Кстати сколько это?

Месяц? День? Утро? Вечер? В чем это можно измерить?

Под водой не существует иного времени, кроме как минутной и секундной стрелки. И ты можешь сколько угодно делить утекающую сквозь пальцы жизнь на равные отрезки бесконечного круга времени.

А может быть наоборот? Что если самая медленная это, как раз, минутная стрелка? Три роковых часовых рубежа. Боги времени. А может быть богини? Но почему именно три? Почему не пять? Или, к примеру, десять. А что? Между прочим, хорошее число. Любимое число Михаса. Он всегда считал именно до десяти. Когда закручивал болты или напевал какую-то песню, забывая слова. Ну, или хотя бы был в постели с какой-нибудь красоткой. Хотя, когда это было в последний раз? Нет, не на поверхности, а здесь на глубине. Тысячу?.. Пять тысяч оборотов маленькой стрелки?

Конечно же, Михас помнил тот день. Стоп, опять не то! Ни день, ни ночь, а вахту за номером шестьсот три литера А. Ту самую вахту, когда к ним пригнали молодых практиканток с поверхности. Медицинское обследование проходило стихийно, как внезапно нагрянувшая буря. Но это касалось только отсеков. В ремонтной мастерской Михаса было как всегда безлюдно и одиноко.

Вспомнив напуганный взгляд совсем ещё юной девушки, механик усмехнулся. Уж слишком забавно было наблюдать за её дрожащими руками и бледным лицом. Этакая камбала, распластавшаяся на морском дне. И опять стоп! Вовсе не на дне, а на старом, пропахшем керосином и машинным маслом, матрасе. А что такого? У Михаса очень давно не было женщины, а это неумеха собиралась проверить его здоровье. Измерить давление и всё такое. Ну, вот и проверила. Правда у Михаса все вышло не так хорошо, как в молодости. И все-таки он смог. А она? А что она? Ну, порыдала немного, забившись в сырой угол ремонтной, а потом пришла в себя, ну или сделала вид, какая разница. Застегнулась, выписала справку и выпорхнула наружу.

Будет знать, как связываться с глубинщиками. Она не могла не знать этого.

На поверхности бытует мнение, что на дне люди становятся холодными и чёрствыми, начинают жить по иным законам. На самом деле это не так. Михас был уверен в этом на все сто. Люди попадают на глубину уже испорченными. Хотя, лучше сказать иначе — они попадают на Кокон отравленные жизнью, не желая уживаться с теми, кто не приемлет их лишённого всяких принципов поведения. Люди бегут.

Среди первых глубинщиков попадались в основном энтузиасты, авантюристы и прочие смельчаки, предки которых кочевали по необъятному континенту в поисках наилучшего пристанища. Но за последнее десятилетие многое изменилось. Энтузиасты перевились, авантюристы откровенно сдулись, насытились тяжёлой работой, а люди-кочевники поняли, что на глубине можно только существовать, и ни о какой жизни здесь речи быть не может. И чем глубже, тем условия этого самого существования становятся невыносимее. А что касаемо морских впадин, то здесь могут выживать только самые простые организмы. Организмы, но никак не человек.

Даже открытие Горизонтов и первый контакт с ихтианами не воодушевили последних глубинщиков-переселенцев. Посчитав это слишком плохим знамением, они окончательно разочаровались в подводном мире. И тогда, сюда потянулись толпы беглецов — убийцы, насильники, воры и, наконец, просто никчёмные людишки. Поверхность с радостью избавлялась от неугодных им граждан Империи. В чем же здесь выгода? Да все очень просто. Для осуществления планов корпорации Колхида были нужны именно такие отбросы общества, потому как в той подводной войне, что пыталась развязать богатейшая в мире система, не было места состраданию и благородству.

Михас оказался одним из первых переселенцев и всегда сторонился новичков. Но прошли годы или сотни тысяч оборотов стрелки, и он сам стал одним из них. Обычным подводным червём — именно так называли глубинщиков те, кто наблюдал за ними с поверхности. Отличное, между прочим, сравнение. Внешне подводники менялись на глазах. Бледные вытянутые лица, бесцветная кожа, затуманенный, рассеянный взгляд… Настоящие черви. Да и внутренние изменения происходили не в лучшую сторону. Склизкие, изворотливые, лишённые всяческого сознания и наделённые желанием выжить любой ценой. Поговаривали, что даже Унылые рудники так сильно не меняют человека, как Скучное море.